Шепот разбавляет тишину.
Возле самого входа с тяжелой, темной створкой и массивным, черненым, не закрытым засовом он звучит как тихий шум волн или мана-поезд в пути, сопротивляющийся ветру. В тонком коридоре-кишке без окон и с единственным навесным подсвечником, свеча в котором сгорела в ноль и повисла нелицеприятной застывшей кляксой, шепот звучит как шуршание грубой ткани при движении. Но он не прекращается, он наполняет собой весь воздух и проникает под закрытые сейчас комнаты, устраивает засаду в небольшой и простой кухне с малым окном, забирается в печку, резонирует в темноте со сталью в оружейной, прячется в большом ведре с остывшей водой в ванной, и устремляется в основную, жилую комнату. И ни падающий ночной свет и ни оранжевые, на последнем своем издыхании угли в камине не способны его испугать.
Шепот скользит по выцветшим у окна тканевым обоям, большому, видавшему виды столу у наполовину занавешенного окна, по креслу и нескольким стульям, по сундукам с тяжелыми крышками, по бутылке, которая застыла на краю стола и выплеснула все свое содержимое на пол. Шепот наращивает свою силу, становится более явственным и различимым, как шаги на втором этаже.
Он заполняет собой вырезанные над железным изголовьем не по размерам большой кровати перечеркнутые палки-года, проникает под сваленное, остывшее постельное белье.
И забирается под кровать, в темное пространство под ней, не выпуская из поля зрения свою цель.
- Вин..сент, открой глаза.
Бессмертный мотает измученно головой, вдавливая морду в пол и только сильнее сжимает руками трещащую по швам голову.
- Вин…сент, вечно бегать не получится.
Воин вздрагивает, когда шепот раздается над его не влезшей под кровать частью тела в ожидании острых когтей. Но физической боли за этим не следует, только еще плотнее сжимается вокруг него воздух и следовательно шепот, который поочередно звучит сольно и гулом толпы.
- Вин…сент, ты не можешь не прислушаться к нам.
Шепотные слова пока не обладают четкостью, но смысл понятен и так – он на крючке.
Содранные костяшки, руки и затылок при втискивании под кровать пульсируют настойчивее, но Беда не шевелится, в странном, редком для столетнего воина оцепенении.
Нет сил ни вырубить себя, ни придушить веревкой, ни направиться на кухню за бутылками и напиться. В первый раз шепот вырывает из сна и подло застает врасплох, отнимая все силы и подкашивая ноги.
Это не остатки привычных кошмаров, когда после резкого пробуждения еще мерещиться нечто перед глазами – это реальность, которая пришла «завтра» за своей очередной платой. Цена за негу и наслаждение, за спокойный и крепкий сон в чужой, пахнущей розами и сладким моховым потом, теплой постели и за медлительное пробуждение по всем правилам прошедшей ночи.
Несчастье и страдание - плата за мимолетную человеческую радость и глубинное удовольствие, и неважно что это все прошло, как только бродяга встретился с осторожной, задумчивой зеленью глаз сразу после окончательного пробуждения и тела сами разъединились, впуская между ними пустоту.
Но сознание не терпит пустоты, а потому склонно населять её призраками, но мыслей ли.
-  Вин…сент, прими нас, впусти.
Нечто стискивает его голени и совершает не сильный рывок назад. Но спина воина удерживает его на месте, несильно вздрагивает кровать над ним. 
- Пошли вон, прочь, суки! – пот стекает по морде и заставляет ощутить во рту вкус переживаемого.
Винсент открывает глаза и моментально подавлено вскрикивает – перед ним несколько изувеченных, подергивающихся рябью, несильно различимых голов и частей тела. И все они выглядят через свои расплывчатые призмы, как воин. И в глазах их переливается чернотой та недостижимая для бессмертного граница. 
- Вин…сент, ты мертв внутри и более живым никогда и ни из-за кого не станешь, перестань сопротивляться.
Шепот режет, как точильный камень о клинок, заставляя стиснуть голову руками сильнее и вновь спрятать морду в пол.
Кровать над ним прогибается в разных местах, но никаких кошек или собак здесь никогда не было в помине.
Как найти в себе силы и перетерпеть это до утра? Солнечный свет истончит этот шепот, перекроет его реальностью за окном, но воспоминания останутся, как и останется пустота, которая в следующий раз заполнится призраками.
Ты, приятель, съезжаешь с реек.

И никто не вырвет бессмертного из этого состояния, ни конь в общественной конюшне напротив на постое, ни ворчащая вредная карга, бдящая за всеми из соседнего окна и считающая, что все это здание принадлежит ей, ни орден меча, пользующийся воином только когда это нужно, ни забытая и забывшая "семья", ни некромантка, вновь спрятавшаяся в свою раковину и которой нельзя было показывать такое сумасшествие во избежание сомнений в Беде еще и с такой стороны - у них и так все было слишком запутанно.
Никто не знает сюда пути по этому темному, тяжелому, раздавливающему коридору кроме призраков и шепота. И ты виноват в этом сам, приятель, со своими принципами, замалчиванием и метаниями в отношении некромантки, которая ворвалась внутрь тебя, как потоп после изматывающей засухи, который питал и топил одновременно.

Отредактировано Винсент де Крориум (12.04.2022 01:07)

— Вин…сент?
Ненавистное имя, ненавистное тело, ненавистный истекающий гноем разум от бессмертия, нарушающего все природные устои.
Но все это твое, приятель, и ты крепко стиснешь зубы на всем этом и никому и ничего не по своей воле и по принуждению не отдашь, и точка.
Но где, мать вашу, взять силы перетерпеть эти нетелесные терзания, сколько можно еще терпеть-то.
Шепот разной силы режет без ножа, вкручиваясь во внутрь головы сколько руками не закрывай, и тленный смрад проникает внутрь, кружа в наркотическом угаре голову.
Но спасение есть, приятель. Это спасение совсем близко, оно осторожно, но настойчиво и откидывая неуместность входит в твой темный, зловонный коридор, ведущий в ту часть тебя, которой ты стыдишься и показывать не горишь желанием. Коридор-кишка ведет только в ту бОльшую часть, где сплошные руины отравленной, разрушенной жизни. Но кому, как не последовательнице смерти, пройти по нему до самого его конца и принести с собой иную, безразличную, морозную черноту.

И что теперь, приятельница, – учиться вам жить «сегодняшним» до самой последней капли.
- Где он живет?
Где точнее он ставит зарубки на стене и кидает свое неживое, заржавевшее тело, способное с прошедшими годами по-настоящему оживать только в редких, запутанных ситуациях в момент опасности совсем иного толка.

- Винсент.
-…сент. – раздался невесомый шум разрезаемого воздуха.
Шепот неразличимой тенью последовал за вторгшейся некроманткой, замолкая на несколько мгновений и изучающе прислушиваясь к голосу бывшей баронессы. Проход за спиной чародейки медленно, крайне тихо закрылся в стремлении отрезать бегство не гостье, но цели, и не впустить ни капли свежего, не заполненного шепотом воздуха и посторонних звуков.
Шепот в наказание за нарушенное предсказание властвовал здесь до восхода.
И он невидимыми глазами осуждающе и неприятно смотрел за некроманткой из печи, из грязной чашки, изнутри начищенного шлема с поднятым забралом, из пустых ножен, с щелей пола и углов комнат, из горлышка поваленной на бок бутылки.
И он зашипел, кидаясь на голову бессмертного за продолжающиеся в глубь шаги чародейки и магический огонек, который резко забрал себе кусок пространства шепота.
Шепот же был слишком ревнив и ни с чьим присутствием не собирался мириться.

И остывшая, вязкая кровь не пульсировала в голове бессмертного, только шепот, как шум водяной мельницы, заглушающий все вокруг и  мысли в голове.
Еще немного взвинчивания нервов и Винсент был готов взвыть, как раненное животное, и снять с себя скальп в стремлении прекратить слышать этот шепот.
И именно поэтому он никак не ожидал настолько реального рывка за ноги и принялся сопротивляться изо всех оставшихся сил, не желая покидать своего тесного убежища.
- ...твою мать!
-…не твою-е. – раздался шепотной отголосок-эхо в ответ на женский вскрик, как звук при вырывании щипцами зуба.

- Винс! Это я!
-…не я. – последовала насмешка в покачивании спертого воздуха. И не поймать ведь и не понять все ли это из-за запаха выпивки, стоящего здесь колом.
- Не… купл-юсь! – измученным, в поисках твердости голосом изрыгнул бродяга и попытался залезть еще как можно больше под кровать. Но мебель только издевательски заскрипела и покачнулась.

Возможно, приятельница, стоит кинуть Винсента как есть и удалиться, спрятаться в свою раковину и оставить выходить из запоя. Ни о чем ведь кроме запоя здесь речи идти и не могло. В этом запутанном союзе воин не позволял себе словесных, способных разрушить все откровений, некромантка же в свою очередь не желала в них заглядывать, страшась за себя или же себя.

Сколько же еще порогов встанет перед вами, приятели, и какие из них вы все-таки не перешагнете, и все порушится.

Отредактировано Винсент де Крориум (13.04.2022 04:22)

Приятельница, разве ты, когда находилась рядом с Бедой, не чувствовала и до этого постоянный запах чужой бесконечной смерти? Знакомый тебе запашок тянулся ведь за бродягой, как длинный, из невесомой ткани, сотканный некромантом плащ на плечах воина, и снять его было не в силах бессмертного.
Или было нечто, что перекрывало этот запах тлена - запах горящего на черном окне в черном городе фитиля некрупной свечи.

За некроманткой, когда она осторожно оглянулась, никто не стоял. Шепоту не нужно было заглядывать за плечо чародейки – каждая молекула воздуха была им и его глазами. Шепот всего-то желал остаться с бродягой наедине и заполучить назад ранее «освоенное» пространство, забранное сейчас белым телом в черных одеждах. Но нападать всерьез на голову чернокнижницы и тратить на нее силы не было никакой цели и возможностей, не она ведь нарушила то самое предсказание.
Но что станет с ней, когда она всерьез и во весь свой рост встанет между палачом и пытаемым – пути лунного света были неисповедимы.

Жизни же телесной Винсенту сейчас ничего не угрожало, кроме него самого и его желания снять со своей головы кожу и залить ушные проходы кровью. Но за свой разум он ручаться больше не был способен – эта угроза была страшнейшей, о которой некромантка знала еще с города иллюзий и ничего в этой части не изменилось.
Нечто странное здесь опустилось на чародейку, как тонкая, затрудняющая приток воздуха пыльная тюль, выбивая из кожи вдоль позвоночника холодные капли пота.
Не правильно оцененная ситуация - худшее, что придумало человеческое общество.
- Будь ты проклят, Винсент!
-…клят, рас-пят. – проскрипел потолок над головой бывшей баронессы, но второго жилого этажа здесь не было. Но крысы в этом районе все-таки имелись.
-…ты забрал наши непрожитые года, Винсент. – прозвучал в голове бессмертного шепот-поток, перекрывая голос чернокнижницы и в этот раз перетягивая на себя все внимание, в том числе тактильное.
- О чем ты только думаешь!
-…не о тебе-е. – раздалось шуршание упавшей подушки на пол от очередного вздрагивания Беды под кроватью и мычания.
Винсент был слишком глубоко внутри себя. Бессмертный не видел покусываемых губ, вместо них плыла чернота в закрытых глазах, и он не чувствовал сводящего живот, знакомого запаха, только запах пыли и тлена.
Придется, приятельница, поднапрячься.

- Покажись!
Показываться шепоту не нужно было, он и так был вокруг некромантки и не скрывался. Но она этого еще не поняла и понять могла только с помощью бредящего, не идущего на контакт бродяги.
Беда всегда приходил и отвечал на зов некромантки, но не сейчас. Неужели, приятельница, он пересмотрел ваши постельные, в особенности последние, неожиданные, обнажающие ваши беззащитные места вместе с вскриками и нечленораздельным горячим шепотом приключения, и ты стала ему противна, в тот момент, когда ваши тела разошлись по краям кровати и нужных слов не прозвучало?
-…не откажи просящему. – отозвалось в голове воина протяжно, когда черная волшебница направилась в ванную за ведром, разрезая звуком шагов воздух шепота.

Когда бывшая баронесса приложила всю свою доступную изуродованному телу силу и все-таки вытащила бессмертного из-под кровати, раздирая еще больше ему затылок о низ мебели, шепот ворвался ей в рот с воздухом, оставляя вкус недовольства и отчаяния, свойственное тем, кто больше не был способен завершить свою главную в жизни цель.
- Очнись, Винсент!
И это было не просто мольбой, но приказом, проникающим внутрь сильным порывом ветра в самый центр воинской цитадели. Порыв воздуха, наполненный не шепотной вонью из закупоренной грязной банки, но свежим звоном горной вершины, покрытой вечным снегом.
Неподогретая вода ударила в голову, обрушиваясь резким звуком на бродягу и перекрывая на мгновение разъедающий разум шепот. Когда тело начинает бороться за свою телесную жизнь, не желая, к примеру, потонуть, резко находятся и запасные резервы, припасенные на черный день, на это дело.
И некромантка заставила эти резервы вступить в бой, вместе с тем ощущая, как пыльная тюль частично спала и с нее.
- Ну, ну...
Никаких посторонних звуков не последовало следом. Но радоваться было рано - шепот все еще был здесь, оглушенный на время.
- Смотри на меня, ну же... Винсент. Это я...
-…не верю своим глазам. – раздельно, негромко произнес воин, как заторможенный больной, не шевелясь и всматриваясь покрасневшими глазами в чародейку.
Бессмертный не верил или не был способен до конца осознать наличие бывшей баронессы здесь в эти мгновения. Бродяга несколько секунд ожидал, что вот-вот и он увидит перед собой не некромантку, но свое расплывчатое, изуродованное тело и все это фокус непонятно кого и по какой причине. Но тонкие, осторожно положенные на голову пальцы заставляли цепляться за реальность и за еще более зеленые в свете магического огонька глаза перед собой.
Винсента заколотило то ли от холодной воды, стекающей по нему, то ли от пытающегося нормально вдохнуть тела, несколько часов сведенного судорогой.
-…я не знаю, я ничего не знаю. – с вздрагивающими губами произнес Беда, поднимая свои руки и вцепляясь ими в предплечья некромантки.
-…не исчезай, прошу, говори, говори же! – последнее Винсент произнес громче в ответ на вновь набирающий силу шепотной гул из-под кровати, и притянул к себе ближе бывшую баронессу в попытке заполнить ею весь свой обзор. И не по своей воле он плеснул ей в лицо не водой, но неприкрытой, не скрываемой сейчас нуждой в ней, и совсем не как в черной волшебнице.
Испугаешься ли ты этого, приятельница, или по-некромантски, эгоистично обрадуешься, ведь человек нуждающийся в тебе - это человек в твоей полной власти.

Ни в ком и никогда в своем бессмертии воин не нуждался или не желал никого обременять собой, он нуждался только в собственной смерти и мести.
Но время шло, и смотри, приятель, куда оно тебя привело - к позору и немощи, как могли заявить некоторые.
Неужели теперь с каждым новым сезоном будет становиться все горше под напором не выдерживающего, совершенно не бессмертного, человеческого разума, распадающегося, как проржавевшая кираса?
Нет, боги, только не сейчас, когда появилась иная, с какой-то стороны «благородная» цель-подвиг, теснившая властвующую многие года цель откинуть ботинки.

О, приятельница, ты не перестала раздражать бродягу до скрипа костей, но это воспринималось как часть тебя и не более. И было здесь место для боязни и жалости, которая исходила из самого нутра воина и не была ни на каплю фальшивой или наигранной.
Но нужда в чернокнижнице странная и искаженная, как все их взаимоотношения, только крепла с каждым новым преодоленным бессмертным, значительным и не очень порогом. И не признавать этого становилось все труднее – корабельный канат стискивал ребра все больше в ответ на внутренние сопротивления и шараханья раненным животным.
Исчезни некромантка из этого мира, и Винсент прожует себя кусок за куском - это исчезновение порушит в его бессмертной жизни слишком много, если не все вновь приобретенное за эти несколько лет их союза.
Но разве ты почувствуешь это, приятельница, и оценишь, находясь по ту сторону нежеланной для тебя границы?

- Тише!..
Беда всем своим телом желал заорать, заполнить своим голосом все пространство вокруг и выпустить все напряжение, скопившееся в сведенном многочасовой судорогой теле. Но голос бывшей баронессы приказывал иное, заставляя обратиться к солдатской, многолетней вышколенности.
Что происходит знал здесь, кажется, только шепот. Но на эту тему он был совершенно не разговорчив - у него были иные слова, которые было необходимо протолкнуть внутрь Винсента за все его баррикады.
Что в свою очередь ты, приятельница, сама не позволяла увидеть Винсенту - таких вещей ведь было не одно большое кладбище.

- Ладно, ладно, хорошо!
Голос некромантки прозвучал сначала неуверенно. Но в итоге она приняла «правила игры», ничего иного ведь ей не оставалось, или она не оставляла.
- Успокойся...
Ха, приятельница, это же приказ для вас обоих.
Беда попытался успокаивающе выдохнуть, но получилось криво и косо, тряска тела только усилилась.
Идти по пути вдвоем – это было еще тем испытанием, но два колеса в итоге проедут куда как дальше, но и вдвое большее количество ям и грязи попадут.
И не все такое выдерживали и не все такое понимали, разрывая на тряпки союзы.

- Иди сюда.
-…повтори еще раз. – все также раздельно ответил Винсент, цепляясь за голос некромантки не только в звуках, но и в смысле.
Будет ли она после всего этого его презирать, прорастет ли этот всход в ней, и не запустит ли еще больше сомнений в нем – собственные мысли воина медленно поднимались изнутри, неприятно кольнув в торс.
Это было убийственно для столетнего воина, для остатков его мужской гордости и крепкого плеча.
Но бродяга все равно поднялся с помощью черной волшебницы, медленно и постепенно, и она не отпустила его и не уронила обратно на пыльный пол, где в темноте под кроватью притаился шепот и только ждал, когда Беда заглянет в эту черноту.
- Приляг и успокойся, тебя колотит всего...
-…это пройдет. – попытался заверить уверенно чародейку воин, клацая челюстями и без сил, все еще мокрый опускаясь на остывшую постель.

- Одни беды с тобой.
О, приятельница, он одна большая, сплошная беда. И вы оба прекрасно это знали и так.
-…с тобой тоже не сладко. – громче чем прежде, но все еще заторможенно ответил бессмертный. И с видимым облегчением опустил голову вниз мордой на прикрытые колени чародейки, незамедлительно просовывая под нее руки. Беда не оглядывался и не искал глазами свои расплывчатые, определенно мертвые, шепчущие силуэты – видеть их он не желал никогда и никак. Реальное тело чернокнижницы было маяком, связующей ниткой с ней и реальностью, которую она с собой принесла. И большего в этот момент было не нужно.
Винсент пока еще не осознал этого человеческого, утешающего шага со стороны некромантки. Но после всего этот шаг, когда он неожиданно всплывет в голове, заставит с застопорившимся вдохом задуматься.
- Чего ради я вообще пришла? Поговорить хотела...
- Поговорить о чем…и ты выбрала одновременно не подходящий и подходящий момент. – сдавлено из-за одеяла произнес Беда, все меньше вздрагивая торсом и повиснувшими с кровати ногами и заполняя своим голосом собственные уши.
О, приятель, монстры обычно только и ждут, когда ты свесишь с края свою конечность.
Шепот приходил в себя, распространялся невидимыми волнами из-под кровати и щелей в полу в стремлении забраться на кровать к своей цели.

- Что это?
-…ты задаешь вопросы, а не говоришь. – без раздражения, с коротким выдохом произнес Винсент, все еще не поднимая чугунной головы и ощущая, как пульсирует содранный о низ кровати затылок.
Шепотной гул медленно нарастал, как приближается зверь к своей жертве, припадая незаметно и осторожно к земле.
-…мое бремя, Ския, ты ведь и так поняла. – ответил немного погодя все-таки бродяга, ощущая, как теплеет оставшаяся вода на коже, скапливаясь в бороздке вогнутого сейчас позвоночника.
-…я благодарен. – не понятно, к чему конкретно произнес Беда через некоторое время, поворачивая голову и устремляя взгляд на некромантку.
Кричать пожар, когда жилье сгорело было поздно, приятель. Бывшая баронесса увидела тебя таким и отнекиваться в твоей немощи не получится, остается только справляться с последствиями всего этого, которые обязательно последуют позже.

Неощутимый укол.
…через сто лет от этого чувства не останется ничего.
Но, вполне вероятно, приятели, что останутся и увеличатся иные чувства, не простые, приятные и человеческие, но некромантские, упивающиеся и кошмарные. И у бессмертного точного ответа на этот вопрос не было, так как в нем не было этой жажды власти и жизни, но темная часть чародейки подсознательно знала куда как больше, все еще владея чернокнижницей и никуда не исчезая под редким напором человечности – она тоже затаилась, как подкрадывающийся зверь.

И шепот все-таки напал, когда тело бессмертного перестало вздрагивать и мышцы не сильно, но принялись расслабляться.
-…мы все еще здесь, Винсент, и мы никуда не исчезнем. – гул водяной мельницы обрушился на бродягу ровно в тот момент, когда через голову некромантки показалась не до конца разрезанная надвое, расплывчатая, как круги на воде, его морда.
Воздух внутри чародейки заледенел и желудок подпрыгнул к горлу.
И Беда отшатнулся прочь, сваливаясь вновь с кровати на зад и отползая к окну у стола, вляпываясь в разлитое пойло из опрокинутой бутылки.
-…я вам ничего не должен! – рявкнул воин, прижимаясь к стене и зажмуривая глаза.
- Они говорят со мной, они влезают мне в голову, они… они не отпускают меня, они выглядят как я, но это не я! – быстро, боясь потерять возможность говорить выговорил Винсент, закрывая морду руками и не зная куда кидаться и что делать, ноги вновь принялись отказывать.
-…сожги меня, сожги к херам!
Успокоение было прерогативой мертвых, приятели. Но ты, бессмертный, все-таки мертвым не был, старый сукин сын об этом хорошо позаботился.
Еще ни разу Винсент не оставался в сознании в такой поздний час, когда приходили голоса с той желанной границы. И, возможно, именно это было его спасением в прошлые разы и позволяло старательно делать вид, что ничего критического не происходило.
В какую же сторону кинешься ты, приятельница. В каком направлении был порог, который все еще можно было тебе переступить назад, ты знаешь.

Отредактировано Винсент де Крориум (16.04.2022 02:56)

Черная волшебница знала немощь, прошла через нее и окрепла. Но у бессмертного с телом никогда и никаких существенным проблем не было, и именно поэтому он был опасно открыт с этой стороны. Нанесенные же при настоящей жизни раны зажили, как на подзаборном псе, и время подтерло воспоминания о перенесенной боли и кратковременной немощи. И только изредка, в плохую погоду или в колоссальных перегрузках разнообразные шрамы напоминали о себе резкими уколами или ноющими, проходящими волнами. В бессмертии же все новые раны воспринимались иначе и чаще всего заканчивались не немощью, но гибелью.
Невозможность помереть окончательно играла с ним злую шутку с разных сторон, предоставляя одновременно большие возможности, которые не снились ни одному просто живущему человеку, и подсовывая неподъёмный мешок с говном.

Сейчас Винсент желал прекратить эту пытку, желал заполнить все пространство вокруг живой чародейкой. И из-под нее бродяге нужно было желание помочь в этом со всей отдачей, на которую черная волшебница была способна, и была нужна запретная для некромантки небезразличность, которая и привела сюда.
Вредить поискам и уничтожению Некроманта бессмертный не планировал, он шел в этом до конца, но теперь не только из-за себя. Вставлять палки в колеса в этом черной волшебнице было опасно до тех пор, пока она сама не захочет оставить старого сукина сына и мысли о бессмертии и жить сегодняшним.
Винсент не готов был для себя устанавливать черту, о которой раздумывала некромантка. Он желал большего, желал открыть ворота и наполнить бывшую баронессу до самых краев и черных подвалов и вымыть к псам собачьим, что вырастил там некромант, пока бессмертный, как последний идиот, искал не в том направлении. Именно так, считал воин, она сможет взглянуть на свою жизнь и мир вокруг иначе, по-человечески и стать свободной, если не от некроманта, так от своих собственных черных цепей. 
Но ты, приятель, согласишься на такое предложение, ведь не согласиться вариантов нет, и все равно будешь продолжать идти к поставленной цели, но не словами.
Иногда необходимо было отказаться от тактики напролом, когда была необходимость не уничтожить под ноль, но восстановить порядок вещей.

- Что это?
-…нич-то. – раздался шепотной скрип кровати под некроманткой, но плохое состояние не задержалось на ней – задело и все.
Вопросы жалили не только чародейку, но и бессмертного, но шум водяной мельницы заставлял ощущать себя заторможенным больным, пускающим слюни.
И куда же привела тебя, приятель, привычка делать вид, что ничего с тобой не происходит. В могилу жаль надолго не загонит, хей-хоп.

- Заткнись!
В ответ на вскрик Беда только коротко и зло взвыл, вытягивая шею от напряжения и задыхаясь воздухом, но голос бывшей баронессы зазвенел в ушах, придавливая шепот и прогоняя вибрацией тени призраков с той стороны.
Нет, приятель, по-быстрому соскочить с этого пыточного инструмента тебе не помогут – у некромантки были свои извращенные методы, которые тебе совсем не понравятся.

- Иди сюда.
-…я. – выдохнул Винсент, приоткрывая глаза и измученно кидая взгляд на быстро взявшую себя в руки чернокнижницу, в этот раз не поспешившую следом. Бродягу сейчас мотало и кидало, словно человека, попавшего в воду во время сильного шторма. И оставалось только ждать, когда очередная волна накроет с головой и утащит ниже – черная волшебница не видела призраков и шепот не испугался.
Безумие, приятель, пожирает тебя и тебе не скрыться. И в этом никакие, непонятно откуда взявшиеся призраки не виноваты – это твой больной разум стагнирует.
Признай это и прими, и это придаст сил выстоять сколько отмерено, пока твой разум в ноль не опустеет.
- Иди обратно…или можешь остаться там…
-…не шантажируй меня. – выдохнул негромко воин, вновь частично обретая возможность мыслить и медленно поднимаясь на ноги и придерживая свое тело за стол. Шепот в голове переливался водой, копя силы для следующих слов. Но само присутствие некромантки и то внимание, которое она перетягивала на свою персону во всем теле бродяги мешали голосам продолжить в том же темпе.
О, как же, приятельница, ты сейчас бесила бессмертного и в том числе из-за никуда не пропавшего чувства нужды.
Винсент пошатываясь и с напряженными плечами повернулся к большому окну и поднял с натугой его нижнюю часть, впуская зимний воздух внутрь. После воин взял с подоконника снег и вытер им свое сведенное спазмом лицо и шею.
-…не люблю беззвучные зимние ночи. – выдал он медленно, падая на кровать на не слушающихся ногах рядом с некроманткой и заставляя комнату наполниться необходимыми скрипами-звуками.
- ночь наша. – прошелестело напоминание в голове, и бессмертный сморщился, но горящие зеленые глаза помогали.
-…опустись на бок. – попросил Винсент, тяжело переворачиваясь в точно такое же положение вдоль кровати и подкладывая покалывающую руку себе под голову. Все зрение воина было необходимо заполнить бывшей баронессой и в следующий раз, покажись через нее изуродованная морда, он будет знать этот фокус и вцепиться в кровать, а не отскочит на пол, как испуганный баран, в миг забывая, что чародейка-то реальна и не выдумка его разума.

- Думаешь, ты один слышал голоса мертвых?
-нет…но я не знаю, что это за голоса и кому они принадлежат, и я боюсь, что они принадлежат мне. – Беда все еще был напряжен, шум нечленораздельно гудел, искажая им сказанное, но теперь он здесь был по-настоящему не один, все внимание некромантки было его, вытягивая на себя. И он свободной рукой коснулся виска некромантки вместе со своими последними словами.
- Я расскажу, как впервые услышала их сама. А ты расскажешь мне об этих — когда они утихнут. Идет?
- Начинай. – коротко кивнул Винсент, вдыхая зимний воздух, принявшийся замещать собой стоявший здесь шепотной смрад.
Но ночь еще была не закончена.

Отредактировано Винсент де Крориум (17.04.2022 23:41)

Иногда некромантка все-таки не врала и не замалчивала. Например, прямо сейчас, когда слова потекли из нее редко случающимся потоком, возвращая в прошлое.
Но в настоящем все было намного сложнее, как с разговорами, так и с замалчиванием – прошлое осталось позади, и оно было неизменно, но в настоящем приходилось жить и все по возможности контролировать. Ведь бесконтрольность была способна завести черную волшебницу в такую глушь внутри себя, о которой она в том числе и не догадывалась или всеми силами отрицала.
Не переступала ли чародейка еще один порог, позволяя бессмертному разделить с ней кусок прошлого баронессы и подпуская не на выстрел, но на расстояние ножа?

- Вообще не люблю зиму.
Не только ведь из-за усиливающихся болей в поломанном теле, приятельница. Возможно, еще из-за тишины, которую нечем было по-настоящему наполнить, и из-за темноты, которую нечем было разогнать, и из-за холодной на утро постели, которую было не согреть собственным тощим, белым телом?
Зима останавливала время, превращала его в тянущееся тесто и морозила не только снаружи, но и внутри, в том числе мысли и испытываемые чувства. Когда растянувшееся мгновение не чем было по-настоящему заполнить, желалось только прожить его как можно быстрее и все.
Можно было сказать, что для Винсента все его бессмертие, за редким исключением, было жестокой зимой, которая, как сука последняя, все не заканчивалась.

- Мне было... должно быть, лет семь или около того.
Голос чернокнижницы был плотом в этом бушующем шепотном шторме, и бродяга цеплялся за него всеми доступными для себя способами и отрицать этого сил и желания у него не было. Зеленые глаза, сейчас говорящие правду, о которой говорить-то и не желалось в обычное время, несильно блестели перед бессмертным и прятались под тонкими веками только на мгновение, но показывались вновь под напором воли некромантки.
Винсент помнил собак в замке, помнил их вой и блестящую ухоженную шерсть в вольерах. Но для черной волшебницы эти животные значили куда как больше – они были предметом ненависти из-за отца, который отдавал им то, что причиталось его ребенку.
Была ли возможность у чародейки вырасти иной рядом с таким отцом без последующего вмешательства старого сукина сына? Беде такой исход казался маловероятным, но не невозможным.
Правда, тот, кто не получал необходимого, начинал брать силой совершенно иное - и у голубой крови, и без некромантии, таких возможностей было предостаточно. Но все-таки некромант хорошенько приложил свою руку и, следовательно, бессмертный нес на себе этот груз. Не приди к баронскому порогу черный волшебник, то и чернокнижнице с бродягой никогда не суждено было встретиться.
И последнее вызвало в Винсенте непонятные чувства тоски и боли, эгоистичные чувства, в которых открыто "обвиняла" себя сама бывшая баронесса.
Не будь некромантки, будь только баронесса, где сейчас и в каком состоянии проводил бы Беда вечера, кто знает.
Возможно, барон выбирал псов вместо своей родной крови именно потому что те были преданы ему до последней капли и ничего у него никогда не забирали, в отличии от его ребенка, которая забрала жену. Но сейчас бывшая баронесса была и быстра, и свирепа, и бесстрашна и удачлива больше чем все эти подохшие псины.
И угораздило тебя, приятельница, пройти через все эти жесткие жернова жизни.

Винсент не перебивал, он не громко вдыхал воздух и не шевелился, только иногда быстро моргал, не желая ничего пропустить. Голос некромантки, несмотря на рассказ, убаюкивал своими звуками.
-…скулил и истекал кровью…
-…сколько еще можно скулить и истекать кровью, Винсент? – раздался шепот внутри головы, и Беда вновь поморщился, напрягая все свои внимание на реальное тело рядом.
Беда нашарил пальцами скомканное одеяло и натянул его на них по самые глаза, закрываясь коконом. В комнате становилось свежо и оставшаяся вода на теле начинала покалывать холодными иголками.
- Я подумала тогда, что, наверное, если бы я вдруг умерла, отец никогда не плакал бы так, как над Клыком.
Бессмертный прерывисто выдохнул, пораженный прозвучавшими словами и брови его исказились в тяжести.
Плакали ли его дети, когда им объявили, что их отец погиб и больше никогда не вернется к ним? Насколько он был эгоистичен тогда, но время не вернуть.
- И меня увели.
-…никому не нужная. – проскрипел потолок безразлично над ними вновь под несуществующими шагами на низком чердаке.
Шепоту сейчас приходилось тяжко, слишком много заполняли слова чародейки вокруг и внутри воина.
- и большая спальня с огромной кроватью — пожалуй, куда больше этой, на которой мы сейчас лежим.
И ты была там одна, приятельница, как и сейчас каждое утро в своей спальне. И к этому ты привыкла, но был ли резон привыкать к такому и убеждать себя, что это в порядке вещей.
Не потому ли ты не смогла проронить ни единого слова бессмертному в то медленное, но наполненное не только теплыми одеялами и простынями утро и не находила себе места, пока они не остынут полностью? И велела ли ты перестелить приходящей прислуге кровать в то же самое утро, боясь «перемен».

- В какой-то момент к запаху крови начал примешиваться запах сырой земли. Разрытой земли. А потом я услышала, как скрипнула дверь в мою спальню.
Винсент понял, что будет происходить в рассказе дальше почти сразу и застыл с изумленными, все еще красными от напряжения, еще более темными под одеялом глазами.
Стягивать одеяло с головы и смотреть на своих призраков Беда сейчас не желал, но принялся ощущать затылком, что некто встал рядом с кроватью с его стороны, с шумом раскрывая свой черный рот и выпуская новую волну шепота в подтверждении сказанного некроманткой.
- «Госпожа», — сказал этот голос. Вот тогда-то я и завизжала.
Бессмертный вздрогнул, так как шепот исказил первое слово, все еще не оставляя своих попыток прорваться внутрь.
- …и он велел меня как следует наказать.
Винсент сам выступал в роли хорошего и плохого родителя, но стремился не наказывать своей рукой своих детей, выдавая иные наказания. Но в основном воспитанием занималась жена, учитель и прислуга – воин редко заглядывал домой. И за это был виноват тоже.
- Но она наказала меня, и должна была быть наказана сама...
Но силы чародейки проявились рано и внесли тот беспорядок, который пугал всех вокруг, заставляя наседать на нее еще больше и еще ожесточеннее, в том числе отрезая баронессу как ненужный кусок от нормальных взаимоотношений.
Была ли она такой с самого своего рождения или все это было приобретенным?
Не желаешь ли ты, приятель, совершить невозможное – превратить истинную злодейку в человека?
Винсент нашарил под одеялом руку некромантки и положил свою руку рядом, соприкасаясь кожей в порыве.
- …какие глаза у тех призраков что ты видела и видишь, что в них? – с некоторым молчанием спросил Винсент после.
- …в них истина. – прозвучал искаженный, размытый голос с боку у края кровати.
Черная волшебница не теряла разум, как бессмертный, она видела их по-настоящему. И Беда знать ответа на этот вопрос не должен был, если все еще предпологать, что все эти призраки были всего лишь его выдумкой, не более.

-…так, теперь моя очередь. – напряженно выдохнул воин, пытаясь выстроить в правильном порядке мысли и вновь несильно вздрагивая от резкой волны шепота и несильного касания непонятно кем к его плечу через одеяло.
Над некроманткой проплыло тоже нечто, невесомо задевая покрытое тело.
-…раньше я видел убитых мной людей в прохожих, во снах. Их было так много, но некоторых я помню слишком отчетливо. - стараясь громче говорить произнес бессмертный, прикрывая на миг веки.
-  Но сейчас все иначе, в их глазах непостижимое нечто, черная, но живая чернота. И все они имеют мой облик, и все они пытаются сказать мне нечто, заставить их слушать. – с трудом проговорил Винсент, потирая висок о подложенное предплечье.
-…со мной такое впервые, это началось, не знаю, несколько сезонов назад, когда они пришли ко мне и я услышал не гул, но расплывчатые, словно из-за преграды голоса. – он замолчал на некоторое мгновение, пытаясь справиться с пульсирующим гулом.
Шепот неожиданно зазвенел и спал, и принялся слушать. Ему тоже стало это интересно – интересно было найти в словах бродяги брешь, в которую он мог политься морским потоком и достигнуть необходимого дна.

Отредактировано Винсент де Крориум (18.04.2022 03:40)

Винсент все-таки был способен слышать бывшую баронессу, он точно знал когда стоило замолчать и не перебивать или не шутить, и знал когда стоило пошутить, остаться, отступить или наоборот сделать шаг ближе – было ли это проявлением бессмертного опыта или невидимой глазу связи, которая прочным канатом скрепляла их тела и разумы, и заставляла землю под ногами исчезать. Не именно ли поэтому они зашли так далеко.
Были ли в мире те, кто мог заменить одного из них, стать полноценной заменой – навряд ли. И время, приятели, это покажет. Но пока блаженны в неведении.
Беда жалел ту ушедшую навсегда юную отравительницу и ничего с этим поделать не мог, несмотря на разыгранную под руководством некроманта игру с ядом – как все-таки был несправедлив этот мир и какие сучьи партии он разыгрывал.
О, приятель, возможно, именно такого исхода ты тогда и заслужил своими выходками и нападками в сторону юной барышни, которая, к твоему удивлению, имела зубы в отличии от своих товарок – как говорится, нашла коса на камень.
И со временем зубы эти только заточились. Но сейчас они изредка и иначе впивались в бессмертного, и он подставлялся под них сам.

Под одеялом быстро становилось тепло. И под ним всегда казалось безопаснее – странное чувство, оставшееся с совсем юного возраста, и никак не исчезающее со временем. Под покрывалом мир становился меньше, не оставляя ничего лишнего и было в этом некоторое умиротворение.
И сейчас в этом мире были только некромантка и бессмертный.
Почти месяц назад Винсент оставил бывшую баронессу сам, не без промедления покидая пропахшие ими простыни до тех пор, пока его босые мозолистые ноги не опустились на прохладный пол – именно в тот момент путь назад закрылся. И не потому ли, что места ему сама чародейка не оставляла, или ему так только показалось?
Но вопросы и слова застряли в их горлах, как шипастые колючки, в боязни произнести неправильное, способное порвать все в клочья слово.
Прошлое было в прошлом, но оно все-таки имело большие силы над сегодняшним и завтрашним. И отнекиваться от этого все-таки было большим самообманом.

- Или, возможно, все дальше впускали в свой мир меня. Они были... вечны. И печальны. Но никто из них не пытался нарочно свести меня с ума.
-…я не некромант. – проронил негромко Винсент в ответ.
- Но они не печальны, они требовательны. – продолжил он, пытаясь сопоставить сказанное чародейкой с его ситуацией. Глаза призраков-видений пугали и завораживали одновременно, тянули к той недостижимой границе и заставляли отшатываться.
О, приятель, просто помереть не всегда достаточно, и теперь ты в этом убедился еще раз.

Прикосновение чернокнижницы в ответ было неожиданным, но Винсент только прикрыл на миг веки, закрепляясь в реальности сильнее, как корабль на якоре. Была ли тонкая связь между этим сплетением пальцев с тем, как обволакивали его шею и грудь черные волосы, как обнимала его рука ребра под мерно вздымающейся обнаженной, полной грудью и как мешались их голени, затекая. И все это произошло плотнее во сне само собой, навряд ли некромантка была способна позволить себе такое в бодрствовании, как и воин. Но подсознательное, пусть и во время сна, говорило о некоторых вещам громче всяких слов.
—…я тоже чувствую их сейчас. Но им не интересны ни я, ни моя сила. Только ты...
- Не смотри на меня так, я не говорил тебе не из-за недоверия или из-за того, что был уверен, что ты не способна справиться с призраками. – произнес Беда, выдыхая теплом в сторону чародейки и несильным запахом выпитого. Именно из-за того, что он не напился, как свинья, он и очутился под кроватью в этот раз.
Бессмертный иногда попадал словами не в бровь, но в глаз, но никогда не был способен читать мысли некромантки. И все это кажется только прогрессировало. Но что станет через несколько лет, если чародейка останется жива и их связь не кончится? Не пугает ли тебя это, приятельница, до подкашивающихся коленей.
-…я списывал все это на семейное безумие, что оно подкосило меня из-за филактерии и поисков, которые сошли с мертвой точки. – продолжил бродяга, и в словах его звучала простая и прямая искренность.
-…я не имею права на это, ты навряд ли такое оценишь. – из-под полуоткрытых глаз произнес Винсент, кривя в итоге сомкнутые губы.
- Но теперь ты говоришь, что они реальны и я рад этому. – неожиданно сказал бессмертный и кривая усмешка исказила его рот.
Здесь не было твоих и моих врагов, здесь была только слабость.

- Думай, Винсент, не обращай на них внимания... Я некромант, черт возьми. Я смогу с ними справиться.
- …не знаю. – выдохнул он, шевеля пальцами и покалеченным мизинцем, в стремлении ощутить живые чужие пальцы под своими.
-…знаешь. – шепот почти над самым одеялом, заставляющий ощутить кислый вкус вина во рту.
- В первый раз я увидел эти глаза, кажется, в праздник Солнцестояния, у реки. – тяжело и морщась произнес воин, вновь вздрагивая от потустороннего голоса.
- Ты ведь знаешь о предсказаниях, ты веришь в них? – без уверенности спросил он, шевеля ногами под одеялом и заставляя себя не вскакивать.
- Мать постоянно твердила – не пей вина в этот праздник, не пей, сын… - воспоминания всплывали нехотя, голос Мишель де Крориум был почти бесцветен – слишком много времени прошло, как она выглядела? Винсент не был способен вспомнить образ матери целиком, только обрывками или общим расплывчатым силуэтом.
-…негодный сын. – проскрипело с боку, проминая одеяло около шеи.

Отредактировано Винсент де Крориум (19.04.2022 14:55)

- Да. Ты не имеешь права сойти с ума.
Как палкой по позвоночнику прозвучали слова чародейки, и Винсент тяжело выдохнул, в молчании соглашаясь с этим.
О, бессмертный ни на секунду не забывал на чем строился их союз и какие совместные цели, за исключением личных, они преследовали. И для этого от воина требовалось по максимуму, выжать все до последней капли из своих жил. Но потеряй бродяга рассудок, и он станет не нужен чернокнижнице, только если в качестве подопытной мыши.

О том, что происходило с некроманткой из-за филактерии, Винсент пока еще не знал и не заметил – молчание чародейки и их скупое общение после были тому причиной. Все это вскроется намного позже, но до этого еще стоило дожить и не развалить их союз опрометчивыми поступками, которые сами прыгали им под ноги.
Кто из вас, приятели, не выдержит первым под натиском чужой силы, которая была у каждого своей?
- Отец говорил, что белое платье принесет мне удачу, но я подумала, что это он поскорее хочет вытолкнуть меня замуж. А белое платье... ты сам помнишь, особой удачи оно не принесло.
-…но тут с какой стороны посмотреть, возможно из-за белого платья карлик и проговорился о филактериях. – ответил Беда не без горечи, не сильно растягивая губы и вспоминая как выглядела некромантка в этом платье до и как после рукотворного, позабытого карьера.

- Хочешь сказать, это может быть наказанием Луны?
- В такие моменты начинаешь верить во всякий бред. – несильно пожал плечами Винсент, отвлекаясь от нарастающего шепота, который искажал сказанное воином.
-…всякий бред имеет основу. – проскрипел пол под кроватью.
- Если это так — то наказание несоразмерно преступлению... хотя кто может понять эту логику?
-…смотря за что наказывать, за пьянство или за то, что я совершал, когда был пьян. – совсем не весело ответил бродяга, не зная куда кинуть принявшиеся наплывать потоком мысли. 
- Может, вся суть была в том, чтобы заставить тебя бросить пить?..
- Хах, теперь я пью куда как больше, напился 45 Опочивальни, 9 и 27 Бурана будь здоров, и в последний раз очнулся на незнакомом чердаке голый.  – это значило, что он откинул копыта, но как и когда вспомнить был не в состоянии.
Но закономерности в этом бессмертный не видел, когда живешь так долго на многие общепринятые вещи начинаешь не обращать внимание.

- Я могу попробовать отогнать этих призраков сейчас, но если это связано с Луной — как бы не пришлось искать ответа в церкви. Наложат на тебя какое-нибудь послушание, отработать заставят, покаяться...
- Максимум на что я согласен это пойти белую свечку поставить за свой упокой. – недобро ответил Беда и покачал несильно головой.
-…пробуй, что тебе нужно для этого? – их разговор отвлек и вернул Винсенту если не всю, но уверенность.
И стоило прозвучать их словам, отразиться от стен и мебели в пыльной комнате, как воздух над одеялом загустел, как мед, и нечто с силой рвануло с них покрывало, оголяя с большего Беду.
-…мы никуда не уйдем! – зашипело многоголосо над изголовьем.
- О, еще как! – ответил резко Винсент, принимая сидячее положение и замечая краем глаза, но не рассматривая, расплывчатые силуэты вокруг кровати. Они медленно принялись разевать свои рты все шире.
И сейчас бессмертный выглядел безумцем, кем ему и было суждено в итоге стать. Но было ли это способно заставить некромантку отказаться от воина и ее собственных планов на него?

Найдет ли в себе силы некромантка облачить свое тело вновь в приведенное в порядок большими силами белое платье, с выпуклой, переливающейся вышивкой по горловине, вдоль вызывающего выреза на спине и низких рукавов?
О, приятель, возможно в качестве траура по кому-то, пока белизна его не исчезнет в черноте, хей-хоп.

Вчера чародейка не верила в предсказания, сейчас начинала по крайней мере допускать такую возможность – как все-таки быстро менялся мир чернокнижницы. И что тогда, приятельница, поменяется в «завтра»?
- Я могу готовить для тебя зелье. На будущее. Я сама его иногда пью.
- На самый крайний случай, и свари для меня бычью дозу. – от помощи некромантки бессмертный отказываться больше не собирался. И если речь сейчас шла о таком снотворном, небольшой дозой которого она опоила его в праздник нового года, то он был еще больше согласен на него – оно заставляло замереть мир вокруг и собственный разум, освобождая его от мыслей, подсознательных тревог и кошмарных образов.
Кота в мешке, приятель, утаить не получилось. И, возможно, раскрытие карт сейчас было правильнее и безопаснее. В противном случае это могло произойти в самый неподходящий момент, когда они, например, вдвоем сражались за свои жизни.
Винсент выбирал не безумие и иной выход. И бывшая баронесса не могла этого не знать или подсознательно ощущать, когда предлагала. Не зря город иллюзий показал им их самые потаенные кошмары.

- Только твое согласие...
О, приятельница, здесь не было месту согласию. Ведь оно и так у тебя было, когда Беда вернулся в кровать с пола – здесь была нужда в тебе и твоей помощи.
- Не смотри на них!
- Просто сказать! – с привычными, но еще не окрепшими до конца жесткими звуками произнес Винсент, пытаясь зацепиться взглядом за вскочившую некромантку – полупрозрачные силуэты медленно, но верно перемещались.
Бессмертный подполз к краю кровати ближе к чародейке, и опустил ноги на пол – за щиколотку в тот же момент кто-то несильно потянул, но силы одернуть ногу нашлись.
- Не слушай их...
-…это все напоминает гул толпы вокруг площадки для спаррингов в школе меча. Подойдешь близко к ним и тебя оглушат, отвлекут и ты проиграл. – перекрикивая нарастающий гул произнес Винсент, поводя напряженно головой, как от близкого и резкого шума прямо над ним.
Но со временем и тренировками ученикам прививали способность не отвлекаться и концентрироваться. И после наоборот тренировали дозировать внешние, нужные звуки – слишком сильная концентрация на одном противнике могла сыграть злую шутку с воином, выскочи подмога врагу со стороны слепой зоны. И сейчас выключить этот выдрессированный, полезный, спасающий не раз инстинкт по щелчку пальцев Винсент был не в состоянии.
Круг призраков с той желанной стороны принялся смыкаться вокруг бродяги, кажется забирая весь свежий воздух из окна и комнаты. Беда стиснул пальцами простыни и край покрывала, желая стать меньше и отвоевать себе так необходимое сейчас свободное пространство.
Шепотной шторм поднимался высокой волной, готовясь обрушиться всей своей первородной мощью на человека и закрывая его своей тенью.
О, приятель, ты заплатишь за пролитую некроманткой кровь, тебе еще это аукнется.

Но стоило сейчас черной из-за недостатка света капле крови сорваться с пореза чернокнижницы и разлететься многочисленными брызгами от столкновения с полом, как все вокруг бессмертного замерло и застыло. Непостижимые, тайные и мерзкие силы для простого человека поворачивали волну в ином направлении, как поводья своенравного коня.
Чародейка плохо управлялась с конем, но прекрасно с мертвецами и всем, что было с ними связано.
Из-за порыва непонятно как налетевшего ветра в такую тихую зимнюю ночь взлетели шторы на окне, со стола снесло несколько желтых бумаг и перо, опрокинулась чернильница. И морду воина озарил губительный, но все-таки и спасительный, некромантский огонь, и его рот сам собой приоткрылся в сдавленном выдохе.
-…это не твое дело! – взревел шепот.
-…ты тратишь свою кровь напрасно! – прошипело с потолка.
-…не смей идти против матери! – в этот момент не было поддельных скрипов половиц или кровати, только оголенные некромантским заклинанием, искаженные временем и мертвой границей голоса.

Винсент застыл в сидячем положении на кровати. Его тянуло в разные стороны за руки и ноги, за волосы, но он прирос к матрацу, не решаясь моргнуть и потерять из вида чародейку даже на секунду.
И только тогда, когда на нее попытался напасть призрак, бессмертный инстинктивно вздрогнул и привстал с кровати. Но некромантка закончила свое заклинание быстрее, и зелено-призрачный огонь в ответ на приказ на мгновение вспыхнул под не покрытой тканью белой кожей, высвечивая кажется череп изнутри и вырываясь наружу.
Винсента откинуло на спину назад и некромантский огонь впился в стену над изголовьем кровати и в проставленные ножом зарубки, застывая в них на секунду в стремлении подсчитать ли.
-…ты пожалеешь, несчастная! – порванными обрывками зашипел шепот, передаваясь от одного изгоняемого призрака ко второму и дальше.
Но, возможно, белое платье спасет тебя, приятельница, как оберег.
-…пока ты жив…! – продолжения не последовало, в комнате больше не осталось тех порождений, которые были способны произнести это обещание до конца.
И шепот потерял свою силу, съежился до размеров тонкой иголки и провалился между досками пола, запрыгнул в самые старые и потасканные ножны, поднялся по печной трубе наверх и протиснулся в щель между окном и стеной в кухне.
О, он никуда не испарился и не исчез, он остался далеким шумом маны-поезда где-то на задворках сознания бессмертного.
И он вернется, когда взойдет необходимое ночное светило, так же неотвратимо, теперь знакомый в том числе и с "фокусом" некромантки.

-…ты их видела? – через несколько мгновений негромко, поднимаясь спиной с кровати произнес бессмертный и напрягая челюсти.
По глазам чернокнижницы было понятно, что она их видела. И это значило, что бродяга все еще не был безумен на всю голову и он все еще был в каком-то союзе с собственным разумом. И это обнадеживало. 
И почти моментально ноги его окрепли и в теле появилась сила, поэтому он поспешил подняться с кровати и подойти к некромантке, переступая винный круг и перед этим взяв из стола чистый платок.
- …под кроватью я мысленно выл о помощи и в то же самое время просил тебя не услышать этого. 
- Я просто кретин. – выдохнул воин сильно, с нервным остаточным позывом расслабляя плечи, кажется в первый раз за ночь, и протягивая пальцы к порезу чародейки.
Не отдавай некроманту своей крови и плоти. И не проси и не бери некромантские - цена будет неподъемной.

Отредактировано Винсент де Крориум (20.04.2022 04:11)

Не была ли сама некромантка огрызком своей былой жизни, погрызенным старым сукиным сыном – с этим заявлением было так-то спорить тяжело. Но призраки, призванные серебряным светом в наказание бессмертному, не были заинтересованы в споре с чародейкой.
Шепот, способный обрушиться громкой волной, с той желанной границы не пугал и не страшил чернокнижницу, он просто констатировал факт – не переходи путь всевидящей ночной матери, она освещает и может отвернуться от каждого. И тогда такой отвергнутый человек начнет спотыкаться в темноте о каждый встречный камень, в итоге разбивая свои ноги в кашу.
О, госпожой для этих призраков черная волшебница не была и стать не могла, какие магические пасы руками ни совершай и какие магические слова ни произноси.

- Как же хорошо, что я совершенно случайно проходила мимо, правда?
- И как же хорошо, что ты взяла с собой достаточно смелости на зайти. – спокойнее и тише произнес Винсент из-за спавшего гула в голове, прищуриваясь в ответ и после осматривая порез, поднимая к себе потерявшие тепло белые пальцы по причине зимнего воздуха из окна то ли из-за изгнания.
-…царапина, выживешь. -  подытожил он, перевязывая на удивление чистым платком порез. В вещах, чистоте и порядке у бродяги все было избирательным и странным для обычного человека - сказывалось бессмертие. Внешний вид воина в большинстве случаев не был безукоризненным, жилая обстановка была скудной, неинтересной и отчасти заброшенной, но оружие и снаряжение всегда было в идеальном порядке, как и конь, который в том числе питался значительно богаче наездника.
К несчастью, о мыслях бессмертного, как о последних вещах, сказать такого же было нельзя – они были намного хуже его внешнего вида и обстановки в жилом помещении и до идеального состояния мечей им было как до истинной родины орков на четвереньках.

Их непонятно как и откуда выпрыгнувший тон и насмешливость моментально пошли на пользу бродяге – ночь почти прошла со своими кошмарами, завтра подпирает порог и на него нужно обратить все свои силы и внимание.
Некоторые темные комнаты закрываются и запечатываются под воздействием обстоятельств, у которых не было быстрого или внятного решения. Но открываются проходы в иные коридоры и бесчисленные комнаты. И что вы, приятели, в них найдете и какой темный коридор открылся сегодня из прошлого?

- Видишь ли, я тут месяц спустя вдруг поняла, что ты так и не дал имя тому коту...
Винсент замер на секунду перед тем, как закончить с перевязкой, и кинул взгляд в глаза чародейки. И в его в ответ читалось то, что он принимал это правило игры.
-…а я то было подумал, что ты пришла за своими голубями, они все еще где-то в снегу под окном валяются. Никто их не ест. – бессмертный качнул головой в сторону подоконника, на котором из-за падавшего часто снега больше не было видно тонких птичьих следов, и пошел прикрыть окно.
- Животное твое, значит и имя должно быть от тебя, разве не так это обычно происходит. – Беда поднял с пола на стол взлетевшую от ветра бумагу, перевернул чернильницу, поставил бутылку, кинул подушку на постель и замер на мгновение, прислушиваясь к посторонним шумам.
Последний, совсем небольшой некромантский язык пламени потух в последней тонкой зарубке, поставленной совсем недавно, словно в изучении или насмешке.
- И так это кот или кошка, ты нашла куда смотреть?

- Тебе стоит отдохнуть и выспаться. А еще сходить в баню и потратить часть денег, которые ты пропиваешь, и заплатить хотя бы той мерзкой старухе за стенкой, чтобы разгребла это все.
- С чего это ты принялась командовать… – широко растягивая губы произнес Винсент, прищуривая один глаз. -…не у себя же в аптеке, или это такая баронесская забота?
- Вообще днем здесь посимпатичнее. – переведя взгляд на комнату произнес медленно воин, скользя взглядом по предметам, сейчас гротескно накрытых нехваткой света. И только сейчас он заметил, как выглядело его жилище для посторонних глаз, в бессмертии все это замыливалось и теряло значимость – даже в некромантском доме было больше тепла и уюта. Но нюанс здесь заключался в том, что чернокнижница была все-таки по-настоящему жива.
-…а мерзкая карга все норовит вщемится в оружейную. И как я понял, у нас с ней идет игра «кто кого переживет», она считает, что побеждает она и скоро заберет себе весь дом, как ей и причитается. – бродяга гакнул несильно, завязывая и заправляя все еще не до конца высохшую рубашку в штаны.
- Не представляю, как ты здесь живешь...
-…предложишь бедному воину свой ковер у камина? – произнес, поблескивая глазами бессмертный.
Но перед этим он вновь замер на несколько мгновений, застигнутый врасплох услышанным. В бессмертии, приятельница, нет жизни и нет места, которое можно было назвать своим. Но этого, конечно, Беда не произнес.
- Провожу тебя до конюшни, проветрю голову верхом. – но прозвучало это с какой-то каплей неуверенности, и воин не сильно напряг брови.
Некромантка ведь не останется. И некромантка была способна вернуться в свое жилище сама, и ни в какой компании она не нуждалась, как и в спасении от воров и бродящих по ночному городу темных теней, или...?
О, как тебе к ней подступиться и что делать-то дальше, приятель. Боги подскажите проржавевшему идиоту!

Отредактировано Винсент де Крориум (21.04.2022 00:11)